Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-1 [СИ]

Он остановил машину на свободном месте, перелез на заднее сидение и там переоделся, оставив только нижнее белье и ботинки. Из оружия у него была только ручка, в которой прятался стилет — причем она была керамической, не обнаруживаемой металлоискателем. Разложил деньги — по разным карманам, чтобы все разом не украли. Прислушался к себе — колено пульсирует, но терпимо. Открыл дверь, шагнул на тротуар…

Обычный город. Обычный город. Если постоянно повторять это — то можно даже и поверить.

Он отрастил короткую бородку — теперь боевые пловцы воевали в основном на суше и требования по герметичности прилегания маски их не касались. В характерной для местных одежде он выделялся в толпе лишь ростом, да и то ненамного. Никто не проявлял к нему враждебности — и он ни к кому враждебности не проявлял. Присматриваясь и прислушиваясь, он шел к Майванду, главной торговой улице города.

Обычный город…

По улице тек поток машин — в центре машины были либо дорогими, либо армейскими — но дорогие уступали армейским, потому что у армейских были пулеметы. На одном из перекрестков стоял необычный черный Шевроле с афганским флажком на кабине и пулеметом Калашникова в кузове, афганские полицейские выделялись матово-черными, неглубокими шлемами и черной боевой униформой. Видимо, какой-то спецназ, что они тут делали — непонятно.

Лейтенант вышел на Майванд, и сразу понял — не по нему. Сейчас на Майванде обычному флотскому лейтенанту, даже с дополнительными выплатами за риск — делать нечего. Витрины буквально ломились от дорогих товаров — Гуччи, Роллекс и прочее. Он сразу свернул — от греха подальше.

Он решил купить себе что-то из одежды. Например — чалму, самую настоящую. Чтобы потом — от этой вылазки в Кабул что-то осталось. С этой мыслью, он толкнул дверь одного из дуканов, приличного на вид — и колокольчик над дверью негромко и мелодично звякнул, приветствуя покупателя.

Из-за ширмы показалась девушка, совсем молоденькая и привлекательная — как успел заметить лейтенант. Увидев посетителя мужчину — она ахнула и метнулась за ширму, после чего снова появилась, но уже в наспех накинутой чадре. Если ее увидят разговаривающим с мужчиной без чадры — потом могут быть проблемы.

— Салам аллейкум — вежливо поздоровался лейтенант.

— Ва алейкум ас салам — ответила девушка — что угодно господину?

— Что-нибудь из… одежды.

— Американской одежды?

Лейтенант нахмурился.

— Так заметно?

— Да, конечно…

— Нет. Из вашей. Я хочу сувенир. На память, понимаете?

— Да, память…

Через несколько минут — перед лейтенантом лежал целый набор.

— Редко встретишь женщину, которая занимается торговлей… — заметил лейтенант, перебирая ткань.

— Я подменяю дедушку. Он заболел и пошел в больницу…

— Вот это… Где это производят? — лейтенант отложил в сторону ткань для чалмы, на которой были белым отпечатаны слова шахады.

— В Пакистане, где же еще…

— Сколько…

— Шестьсот афгани, господин[34]…

— Сто… — начал торговлю лейтенант.

Звякнул колокольчик над дверью. Лейтенант резко развернулся, помня, что у него нет оружия, и только ловкость может помочь ему в случае чего остаться в живых.

Это был полицейский. Самый настоящий афганский полицейский — толстый, усатый, в бронежилете, довольно молодой. В этой стране модно было быть толстым — потому что это показывало: в отличие от многих ты питаешься досыта.

Не обращая внимания на зашедшего в дукан американского солдата — он прошел вглубь лавки. Достал откуда-то коробку и начал выгребать деньги…

Лейтенант посмотрел в лицо девушке. Потом — сделал два шага вперед…

Полицейский среагировать не успел — рука попала в захват. Противник был сзади.

— Развлекаешься, бача? — спросил лейтенант.

— Какого черта… — возмутился полицейский. Это он произнес на чистейшем английском — видимо, набрался на курсах, там язык общения инструкторов английский.

— Ты зашел не в тот дом, бача. Вали отсюда…

— Да кто ты такой?!

Рука полицейского разжалась, деньги упал на пол. Лейтенант отпустил руку полицейского — и рывком за плечо развернул его к себе…

— Разберемся, бача?

Полицейский не выдержал первым. Что-то бурча на дари, по стенке начал пробираться к выходу…

— Не ходи сюда больше, бача. Не надо…

Жалобно звякнул колокольчик. Деньги остались лежать на полу.

Лейтенант посмотрел на девушку. Он не должен был делать того, что он сделал — но впервые за долгое время он чувствовал, что сделал что-то однозначно правильное…

— Не надо было этого делать… — сказала девушка.

— Он часто сюда ходит? — спросил лейтенант.

— Это Амаль. И это его район. Каждые три дня он приходит и забирает дневную выручку. Это его доля…

— Доля за что? За то, чтобы вы существовали?

— Мы так живем, американец. У него власть.

— У него нет никакой власти — сказал лейтенант — мы пришли сюда не для этого, черт возьми.

Звякнуло стекло, что-то тяжелое увесисто шмякнулось на пол. На улице взревел мотор машины…

— Ложись! — лейтенант прыгнул и погреб девушку под собой, ожидая оглушительного взрыва.

Но взрыва не было. Лейтенант понял это только через минуту — взрыва не было. Он лежал на грязном полу дукана, ощущая под собой горячее женское тело, прикрытое лишь тонкой тканью.

Он встал, подошел к гранате. Посмотрел на нее, потом поднял. Учебная…

— Ублюдок. Сукин сын…

— Он вернется…

Аллен выскочил на улицу — он хотел запомнить номера машины, на которой ездил этот ублюдок полицейский, чтобы потом сообщить о нем. Он уже понимал, что сделал все неправильно, вмешался в то, что не понимал и к чему не имел никакого отношения — и сделал в итоге только хуже, подставил людей, которым лучше было бы расстаться с третью наторгованного, чем с жизнью. Он хотел исправить хоть что-то, сообщить об этом оперативному дежурному… тогда информация пойдет дальше, этому жирному ублюдку закатят показательную порку и он поопасается связываться с девушкой из этого дукана и его дедом — дукандором. Американцев все-таки боялись, они были главными подонками в этом аду — и проще было утереться и забыть. Он увидел корму полицейского, бело-синего пикапа, сворачивающего с улицы, и побежал за ним… машины здесь двигались медленно, и он вполне мог догнать полицейскую машину и запомнить знак, чтобы потом сообщить. Расталкивая торговцев, он рванулся вперед — и в этот момент, как раз в том месте, за углом, куда завернул полицейский пикап — раскатисто треснула автоматная очередь…

Мать твою…

Он выскочил из-за угла, когда все уже кончилось. Треск мотора скоростного мотоцикла — таял вдали, ему на смену приходил нарастающий вой сирен. Полицейский пикап стоял, ткнувшись носом в припаркованную у обочины машину, кто-то лежал на тротуаре, около него суетились люди. Даже отсюда было видно, что стекла в полицейском пикапе — разбиты пулями.

Правосудие по-афгански свершилось.

Лейтенант развернулся — и пошел по улице в обратную сторону, смотря себе под ноги и стараясь не привлекать к себе внимания. Еще не хватало — вляпаться в это, он и так уже вляпался по самое некуда…

На чекпойнте, который прикрывал въезд на территорию логистического комплекса — его проверили и пропустили быстро. По памяти — он поехал налево, пропуская мимо себя ряды массивных, запыленных контейнеров.

У гаража — он сдал машину, нигде расписываться не пришлось — машину ему давали неофициально. Дальше — он направился в штаб, чтобы отметиться и договориться о месте в конвое на Баграм…

На входе в штаб — его и арестовали. Грубо, жестко — как врага. Он вошел — и кто-то ткнул ему в спину электроразрядником и нажал на кнопку. Будь он обычным солдатом — он наверняка вырубился бы. Но он не был обычным солдатом — разорвав контакт, он развернулся и двинул ублюдку локтем в лицо, хорошо так двинул. Но тут — в него выстрелили электропатроном[35] — и этого он уже не вынес…

Черный колпак с него сорвали в допросной — допрашивали тут только афганцев. Это был небольшой стандартный контейнер армии США со стеклом — превращенный в мобильный центр дознания. Такие — были по всему Афганистану и не только. Их мобильность — позволяла их быстро доставлять на место самолетами или автомобилями, и при необходимости быстро убирать — не оставляя следов. ЦРУ держало такие контейнеры в аэропортах стран Восточной Европы и даже бывшего СССР — нищие, озлобленные, имеющие мало представления о правах человека и готовые на все, чтобы угодить США — эти страны с радостью предоставляли свою территорию для противозаконных пыток и убийств. Вот только эти контейнеры — не были предназначены для того, чтобы в них содержались американцы.